Между «жили да были» и между «ходили на…».
Между сильным началом и сказкой с невзрачным концом
Я купил себе быструю Смерть за глоток вина.
У нее были мамины руки и даже лицо.

Только Смерти я дал бы семнадцать неполных лет.
Нам бы встретиться с ней за десяток столетий до Тьмы.
Я бы вывел себе на запястье багровый след,
Я носил бы ее на руках, но промолвил лишь: «Мы

Между Миром и Светом, что греет чужой пожар.
Жаль, что мы не сгорели как птицы секунду назад»
Смерть ответила мне: «Ты же знаешь, мне тоже жаль»
Сожалея, она забрала меня в собственный Ад.

***
Стихи о смерти пишутся людьми,
Которых смерть уже достала.
Смерть близких рано в детстве их застала.
Стихи о смерти пишутся людьми,
Которым хочется увидеть прелесть в смерти человеческой.
Не знают смерти эти люди.
Стихи о смерти не пишутся стихами.
Они кричат, кричат словами.
Стихи о смерти не получают славы.
Их не читают громко, собирая залы.
А втихоря слова шепча,
Пытают их как-будто что-то в них ища.
Стихи о смерти пишут лишь тогда.
Когда нет смысла.. Когда не знают, что еще писать..

***

Добавлено (23.09.2008, 15:03)
---------------------------------------------
Каменный Бог

Посмотри на меня!... Время мхами во мне проросло…

Ветер тысячу лет измывал меня, формы ничтожа...

Кто признает в граните моей искрошившийся рожи,

Лик славянского Бога – великого Рода чело?!

Только, помню иное – окрест, из полей и дубрав,

Словно пёстрые птахи, слетались славянские дети,

Гомонили смеясь. И свистали трёхпрядные плети,

Угнетая степных жеребцов необузданный нрав...

Вкруг меня собирались и славили песней отцов –

Песня хмелем брала, уводила в затейливый танец...

И на жертвенный стол возлагали прекрасных избранниц...

И вели под уздцы, на заклание злых жеребцов.

И свирепые кони, лоснящейся шкурой дрожа,

Рвали нежные рты удилами, на месте гарцуя,

Тихо ржали, храпели и плакали, в воздухе чуя

Смерть, слетавшую с лезвия злого ножа.

Ещё долго потом призрак смерти, костры окружив,

Возрождался из песен, из горестного причитанья –

Для славянской души крайне сладостным было сознанье,

Тонкой грани, где в жизни пульсирует смертный надрыв...

Только много ли горя?! – На капище, в свете костра,

Начинали во имя любви заводить хороводы,

И любили друг друга славянские дети... И в воды

Отпускали венки луговые, на волю Днепра.

А когда гусляры не могли уже боле играть,

И не строили гусли, и пальцы кровили на струнах –

Я стоял, как скала... На губах, кровью девственниц юных,

Запекалась улыбка – любви безоглядной печать!

Сотни лет одиночества... Камень приходит в изъян...

Человечьему сыну, глупцы, поклонились, как Богу?! –

Не меня позабыли – свою потеряли дорогу!

Я ж – остывшее, окаменевшее сердце славян...

***
Мементо-море

Есть одно на свете море
под названием Мементо.
И в него впадает Лета,
что приносит прах и пыль.

И в его зеленых водах
много глючного абсента.
Там бывают быль и небыль,
а сегодня полный штиль.

Знаешь, здесь такое
очень часто бывает,
длится то полгода, то полчаса...
Если умерли страсти,
то ветра забывают
дуть хотя бы немного
нам в паруса...

Есть одно Мементо-море,
и его тугие волны
нас еще не раз с тобою
друг над другом вознесут.

В нем встречаешься на горе
с треугольником любовным,
чья губительность сравнима
с треугольником Бермуд.

В этом гиблом море
часто водятся спруты
и чудовища разные могут быть.
Лучше помнятся чувства.
А другие минуты
почему-то не жалко совсем забыть.

В этом очень странном море
под названием Мементо
затонувшие фрегаты
будут век на дне лежать.
Если связаны канаты
были в трудные моменты,
то теперь узлы морские
не удастся развязать.

В этом гиблом море
часто водятся спруты,
и чудовища разные могут жить.
Лучше помнятся чувства.
А другие минуты
почему-то не жалко совсем забыть.

***
ХОЛОДНЫЙ СТРАХ

Когда меня холодный страх
взять хочет на испуг.
И, словно трещина во льдах,
чернеет ночь вокруг.
Когда как будто неземной
пейзаж предстанет здесь.
И в снежной пыли лед стеной,
как в лунной пыли весь.

Ничто не вечно под Луной
и даже мерзлота.
Но сколько тянется порой
ночная темнота!
Как на века стоит вдали
холмы снегов за мной.
И многолетний лед земли
уже совсем седой.

Рассвет иль смерть искать средь туч -
решает каждый сам.
Я жду: когда же первый луч
падет к моим ногам,
тех о прощении моля,
кого в ночи бросал,
кого холодная земля
гнала от белых скал.

Но, как Господь, всех не спасет
божественный восход.
Заставит, как благая цель,
мороз идти вперед.
Пока меня холодный страх
взять хочет на испуг,
и, словно трещина во льдах,
чернеет ночь вокруг.